Зима-весна

Весенне-зимние дни

     Благословен переход март-апрель, самый-самый кончик зимы и еще не начало тепла даже. Когда прохладно, нежарко и солнце почти не ощущается, только проглядывает через частокол сосен. И в лес идти еще не надо, рано и сыро, — его лучше видеть во всех подробностях, летя на авто где-нибудь за городом, скажем. Ранний вечер, длинные тени от деревьев, тишина. Ты летишь — но ясно видишь эту тишину. Видишь речушку, еще во льду. Видишь снег тут и там и — поля, совершенно готовые к весенней пахоте.

     Волшебен лес на кончике зимы! Изразцы и узоры — коричневым и сизым по белому, деревья и тени. Сейчас так, а завтра уж этак. Неповторимы ни один день, ни один миг. Что миг — то свое сочетание теней и переплетений кроны. Свое сочетание снега и сыри, тепла и холода, лесных пейзажей и собственного настроения. И движение, этот лет без остановки на сто километров только подтверждают изменчивость и переменчивость времени и картин жизни. Ты летишь — а весна еще спит на плече у зимы, она еще нетронутая дева, еще бутон. В эти весенне-зимние дни, когда в природе затишье и ожидание, нет бурления и движения, а есть только образ, мысль и чувство, — как послеснежье, послемолчание, — особенно хорошо видна природа в деталях. Интересно наблюдать из окна загородные дома: вот уже убирают, задолго до Пасхи, наводят чистоту, ворота настежь и виден двор, а вот сельский весенний день во плоти — детвора, в куртках и шапках еще, копается в песке с пластмассовыми ведерками и совочками, взрослые о чем-то беседуют, рядом трактор и тракторист, может быть, глава семейства, что-то чинит. Идет пожилой человек с газетой — наверно ходил в гости, обсудил последние события. На огороде рано работать, можно ходить в гости. А вот две девчушки лет 12 — похоже, подружки. Узнаешь в них себя, и ты в их годы ходил инфантильно и без дела куда-то, шастал и любопытствовал. А вот поворот-извив улицы, там другая улица, широкая и залитая солнцем, — похоже на Урал, где жили бабушка с дедушкой, и ты также шел с автобуса, с одной улицы сворачивая на другую, широкую, раздольную.

     Летишь себе куда-то по делу и радуешься — неблудливому солнцу, немногословной минуте весны, своим воспоминаниям, как будто вся жизнь твоя мелькнула из окна.

     И ведь нет больше счастья, как этот в движении миг. Как эта прелюбопытнейшая весна на кончике зимы, и эти проталины и льды, эта не растревоженная еще теплом и работой земля. Когда меньше всего вокруг суеты человеческой, но много человеческого обнаруживается в сердце...

Из записной книжки путешественника

*

     ...Вот осколок картинки информационной жизни одного из сельских районов. На заре «нулевых» здесь растеряли-разогнали лучших журналистов и, к великому сожалению, не теплится больше их мысль, не главенствует их доброе, мудрое, детализирующее творческое начало ни в местных газетах, ни на телеэкране, ни в радиопередачах в полной мере. А ведь очень не хватает тех образов и телепортретов людей, которые они рисовали на экране и писали в коммунальной газете как настоящие мастера. У них самих не хватило одного — решительности не опустить руки и в любых условиях продолжать работать, писать не в стол, не себе в память либо полуанонимно куда подальше и где меньше видно. А ведь они делали большое дело — рисовали и писали не только начальников, не только денежных боссов, возвышали должно всех достойных, и горожан, и сельчан, ибо имеют в сердце своем талант видеть деталь, видеть человека и любить истинно. Таких, как они, надо беречь и холить, создавать условия для творчества и не втягивать их во вздорные интриги жизни, — увы, в начале «нулевых» в их случае это не оказалось возможным. В упоминаемом районе сейчас десяток газет и телевидение-радио, но не хватает в нем духа журналистики как искусства, не превалируют в жизни сообщества самобытность, дух нравственности и полноценной мысли. Преобладает все остальное — торговля, быт, политизация, сценичный пиар, разного рода менеджмент и набившее оскомину информирование о том о сем. Частично в этом «виновата» и неполнота журналистского сообщества — вялость и несоответствие ушедших из журналистики самим себе и превышение власти теми, кто их в свое время отстранил от дел, обидел. Но, может, будет все по-другому еще, и люди найдут себя в своем сообществе и в информационном пространстве территории. И на их улицу должна прийти весна.

 *

     "Поединок", "Школа злословия", "Апокриф", "Книга.ua", "Академия", "Рожденные в СССР", другие, — есть некоторые передачи, которые, на мой взгляд, можно смотреть и слушать. Отрываясь от компьютера и дела или не отрываясь. Есть хорошие фильмы. Есть хорошие пьесы. Есть музыка. Есть книги. Они гармонизируют наше ноопространство, проясняют многие важные вопросы, приоткрывают человека и как-то заполняют наши эстетические валентности. Но когда со сцены, с иной трибуны, с экрана телевизора или газетных полос унижают людей, превращая их то в пьяную биомассу, то в обслугу с мозолистыми ладонями, а при этом над ними "ставят" божков, водящих руками и сорящих незаработанными деньжищами и в связи с этим прущих массово на сцены-презентации от мегаполисов до деревень, а также на экраны, тогда приходит на ум: разве это не цинизм и не тупость устроителей торжеств, создателей передач и газетных репортажей, и разве не убийственно такое отношение к народу?! Славяне испокон веков шли на плаху "за други своя". А мы, не надо и зарубежных боевиков, имеем свой боевик. Достойного человека давим неуважением, обуяны с ног до головы культом власти, в поклоне — перед силой и золотым тельцом, даже не перед талантом, не перед мудростью, трудолюбием и истинными заслугами. Ведь отчего имеем тотальное желание нынешней молодежи идти исключительно во власть, даже брать власть силой и папиным карманом? Отчего рождаются глобальные революционные настроения и желание элементарно набить морду соседу? Единицы хотят сушить мозги сложной учебой, быть серьезными исследователями, героями труда и много трудящимися творцами, — ведь молодые думают, что им "обломится" в жизни труд и только труд, а "бабки" и слава все равно будут у тех, кто думал не о деле, а именно о легких, силовым путем полученных "бабках" и легкой, силовым путем добытой, хоть и ложной, но славе... Но весь этот муляж не создает ни нового общественного продукта, ни среднего класса, не приносит радости, не спасает от уныния и душу. Об этом надо думать, должно думать. Каждому гуманитарию, каждому технарю, тем более каждому государственному служащему, каждому гражданину. Раньше всем селом, всей деревней дом односельчанину строили, — рассказывают наши родители, — и денег никому не платили, только угощали трапезой. Сейчас — в век интеллекта и технического прогресса, как мы по шаблону говорим, — возможны ли высокодуховные деяния в масштабах общества, сообщества, равные по значению постройке дома односельчанину всем миром, когда все "друга за друга" и готовы подставить плечо друга в ответственный час?!

*

     С апрелем и весной! С Днем птиц! В природе видим благодать. А сами грешим, и я грешу — суесловием...